Планета школ

В этом году мир отметил 105-летие со дня рождения французского писателя Жоржа Сименона — автора множества романов в жанре социального детектива, «отца» легендарного полицейского комиссара Мегрэ.

«Мегрэ вышел из Бальзака, а не из Эдгара По», — этими словами завершает свое исследование творчества Жоржа Сименона французский критик Т. Нарсежак, имея в виду, что бесчисленные истории о прославленном полицейском комиссаре, пожалуй, и не принадлежат вовсе к жанру детектива.

Мегрэ и в самом деле заметно отличается от своих литературных предшественников и современников в области сыска. Ему чужд холодный аналитический подход к преступлению, железная дедукция Дюпена, рационализм Шерлока Холмса, хитроумие Эркюля Пуаро. Он исследует не столько видимые простому смертному следы, оставленные преступником, — какой-нибудь особого цвета пепел, оброненный с сигареты, или неповторимый отпечаток подошвы, — сколько вживается в социальную обстановку, приведшую к преступлению, — как правило, обыденную, повседневную. Мегрэ необходимо понять, каким был преступник до того, как совершил преступление, как и чем он жил. Ему необходимо настроиться на волну этого человека.

Жорж Сименон вполне мог бы сказать о себе словами, которыми Бальзак объяснял замысел «Человеческой комедии»: что пишет историю нравов, «составляя опись пороков и добродетелей, собирая наиболее яркие случаи проявления страстей, изображая характеры». Романы о Мегрэ — это прежде всего сцены «частной парижской или провинциальной жизни». И если никому не придет в голову изучать Англию по романам Конан Дойля или Агаты Кристи, то произведения Сименона рисуют Францию второй половины ХХ века так обстоятельно и достоверно, что ими вполне может воспользоваться для своей работы даже социолог.

Классический роман-загадка, сосредоточивающий внимание читателя на перипетиях раскрытия преступления и розыска преступника, развивается у Агаты Кристи по линии максимального запутывания действия. Напряжение достигается за счет обострения ситуации, нагнетания тайны. Автор сбивает читателя с толку всякого рода ложными приметами, уводя его от истинного виновника. Поэтому развязка в этих романах неожиданна — ведь она не подготовлена всем предыдущим ходом сюжета, логикой характеров. Персонажи не имеют самостоятельного значения, живой человеческой многомерности, они лишь «работают» на сюжет.

Сименон в этом смысле — антипод Агаты Кристи. Он не стремится хитрить с читателем, не расставляет ему ловушки. Вместе с его комиссаром Мегрэ читатель внимательно наблюдает за обществом, за человеком, погружается в быт, в повседневность. Жесткая структура романа-загадки обрастает плотью, характерами, социальными типами. Сюжет двигают не специфические «детективные» находки, не следы преступления, но обнаружение вещей обыденных, вещей, из которых слагается сама атмосфера жизни: вещей, можно сказать, в их социальной и психологической связи с человеком. Интерес к вопросу «кто убил?» отступает перед интересом к тем людям, с которыми соприкасается Мегрэ, перед вопросом: «почему убил?». В противоположность Пуаро или Холмсу, Мегрэ никогда не напускает на себя таинственности, не «форсит», похваляясь своей проницательностью, своим всеведением. Он добирается до сути дела, изучая ситуацию, которая довела человека до преступления, ибо ему приходится нередко иметь дело не с профессиональными уголовниками, но с людьми, которые именно «доведены» до преступления обществом.

Детективный роман — жанр по самой своей сути воспитательный. В нем резко разграничены добро и зло, преступление и наказание, преступник и следователь. Именно поэтому такую зловещую роль играют в наше время герои, вернее антигерои боевиков, вроде бы борющиеся с преступностью, но при этом не ведающие никаких моральных норм, не различающие грань между добром и злом, а в итоге — искореняющие зло, но при этом сеющие зло ещё большее.

С комиссаром Мегрэ подобный цинизм несовместим. Ему случается, и нередко, сочувствовать правонарушителю, особенно когда перед ним человек, измочаленный жизнью, совершивший ложный шаг под давлением обстоятельств. У Мегрэ есть своя шкала справедливости. И подчас он позволяет себе действовать по нормам совести, а не по полицейскому уставу. В романе «Желтый пес», например, он заявляет, что сам подсыпал мышьяк в вино, — чтобы не впутывать в дело официантку Эмму. Вино не было выпито, и Эмма не стала преступницей, хотя могла ею cтать. Герои романов Сименона часто стоят на этой роковой грани. Очень часто их «добропорядочное», респектабельное существование покупается ценой счастья, свобода — ценой преступления. Вот почему сплошь и рядом преступниками в этих произведениях становятся обычные люди, подчас и неплохие, вовсе не отличающиеся порочными наклонностями. 

Сименон, а вслед за ним и его герой Мегрэ убеждены, что преступниками не рождаются, а становятся. Преступник становится таковым только после того, как он совершил преступление. До этого же «в течение тридцати, сорока, а то и пятидесяти лет он ничем не отличался от прочих людей». И иногда, как в романе «Кто убил Луи?», Мегрэ удается удержать человека от падения. Это счастливые минуты в жизни комиссара.

Дело в том, что этот полицейский комиссар добр. Его любовь к людям трезва, лишена всяких иллюзий — слишком часто ему приходится иметь дело с тем дурным, что есть в человеке. Но трезвость не исключает доброты к людям, она только делает её требовательной и проницательной. Как рассказывал сам Сименон, работая над образом Мегрэ, он передал ему многие черты своего отца, которого горячо любил. Это был, по словам писателя, незаметный маленький человек, который безропотно тянул свою лямку и никогда не поддавался меланхолии или грусти. «Он страстно любил жизнь, такой, какой она ему досталась… Для меня он был примером мудрости, ибо относился с неизменной глубокой доброжелательностью как к людям, так и к животным, да и вообще ко всему на свете. Вот почему герою, который мне так дорог, я передал многие черты своего отца».

Комиссар Мегрэ лишен всякой исключительности. Подобно тысячам служащих, он живет в тесной квартирке на бульваре Ришар-Ленуар, где хлопочет преданная и все понимающая госпожа Мегрэ, и каждое утро отправляется на службу, в свой жарко натопленный кабинет на набережной Орфевр. Недолюбливает он начальство, конфликтует со следователями и прокурорами. Но если в произведениях Агаты Кристи и Конан Дойля официальные представители власти существуют только для того, чтобы частные детективы имели возможность продемонстрировать свою проницательность на фоне их тупости, — трения Мегрэ с высокими чиновниками префектуры или Дворца правосудия совершенно иного — социального — порядка. Он всегда на стороне слабого против силы. Мегрэ вышел из низов и сохранил свою демократичность. Он как бы вершит свою, особую справедливость, защищая отнюдь не интересы определенной группы людей, а некие высшие, общечеловеческие нормы и отношения. Поэтому полицейский комиссар Мегрэ, если уж смотреть в корень, не столько представляет всамделишную французскую полицию, сколько извечную мечту о справедливости, надежду на то, что добро однажды восторжествует, а зло будет наказано. Именно это и стяжало ему такую читательскую любовь, что на родине писателя, в Бельгии, этому литературному персонажу поставили памятник. Что же касается его создателя, писателя Жоржа Сименона, оставившего нам в наследство, пожалуй, самого теплого, живого и человечного среди всех сочиненных когда-либо сыщиков, — скажем просто: это был человек, при имени которого надо снять шляпу.