Планета школ

Знаете, когда на самом деле становится страшно? Когда ты видишь свою мать, и ничего кроме отвращения она не вызывает. Где-то на подкорках сознания бьется одно, простое как мир, слово «ненавижу». Ненавижу до дрожи в коленях, ненавижу до такой степени, что хочется подойти и ударить ее так, чтобы она больше не посмела ко мне приближаться.

Я не знаю, когда мой мир изменился, и я стала тем, кем стала. Жестокой, саркастичной, грубой. Но я точно знаю одно, что я НИКОГДА в этой жизни не была счастлива в этом доме.

Дело не в ограничении свободы и постоянных (хотя и не частых) побоях, дело в презрении. Когда-то я была маленькой девочкой, с широко распахнутыми глазами и верой в сказку, я верила людям и верила родителям. В какой-то момент все прекратилось. Буквально в один день. И я посмотрела на мать с отцом совершенно другими глазами. То, что я увидела, вызвало рвотный рефлекс. Отец — ничтожный подкаблучник, не имеющий своего слова. Попытка протестовать заканчивается скандалом. А скандалящая мать — это просто паровоз, разогнавшийся с горки: попробуешь остановить — размажет.

Мать... Ох, сколько же нелестных эпитетов наворачивается при мысли об этой женщине... Отвратительно. Она напоминает мне свиноматку (и не тыкайте мне, что грубо, я знаю что говорю). Приходит домой, указывает мне, что я ничтожество (т.е. не помыла посуду/не вытерла пол/не приготовила ей ужин), нажирается, смотрит ТВ и с гордым видом идет спать. Честно говоря, я уже не помню, когда она что-то делала по дому. Максимум — закинуть вещи в стиральную машину. Она говорит, что устает на работе, она говорит, что она уже отработала на благо семьи, и теперь это моя обязанность. Ей плевать, что я к своим 20 уже имею изрядно исписанную трудовую книжку, что я студентка-очница, что я работаю и с работы приезжаю еще позже, чем они. Грубо говоря, ей откровенно насрать, что я уезжаю на учебу в половине 8 утра, а возвращаюсь хорошо, если к 10 вечера; что 60 рублей едва хватает на проезд, а поесть в течение дня случается, если кто-то из знакомых сжалится и покормит. У меня нет времени на личную жизнь, у меня нет своих денег, ведь вся зарплата перекочевывает ей в карман, под девизом «ты и так сидишь на нашей шее». Собственно ее мало волнует, что у меня есть свои нужды и желания. Для этой женщины нет границ и норм морали. Она может у тебя на глазах залезть в твои вещи и копаться в них, выискивая то, к чему можно прицепиться и устроить скандал. И ведь находит же! Последний раз, она нашла обертку от «Сникерса», который мне посчастливилось купить только потому, что смогла проехать зайцем в маршрутке. Как результат — сотрясение мозга, фингал под глазом и половина изрезанных моих вещей. Просто так, потому что «трачу ее кровные». Объяснять ей что-либо бесполезно. Потому как: а) она вообще не умеет слушать и б) выслушивать двухчасовой монолог на тему, что я проститутка, дура и нахлебница. Ничего нового за последние шесть лет я в ее монологе не слышала.

Говорить с кем-то из родителей бессмысленно, да и не хочется. Веры к ним не было никогда.

Хочется уже хоть как-то закончить эту жизнь и что-то делать. Но я банально не могу, потому что даже за заключенными так не следят. А деньги... это предел мечтаний, чтобы хоть одна зарплата попала в мои руки и я смогла уехать, желательно из города и навсегда распрощаться с этой камерой смертников, которую другие (те, кто не знает, что происходит) именуют образцовой семьей.